И руками обойми,
Я забью в тебя плотнея,
Да и ты пиздой прижми.
И лишь хуй до муд впехаю
И в пизде поковыряю,
Ты узнаешь тогда радость,
Сколь велика в ебле сладость.
К тому ль я...
К тому ль я твоим, к тому ль хуем пленилась,
Чтоб пламенно любя, вовек не подъебать,
На то ль моя пизда мудями заразилась,
Чтоб ей заебин ток всечасно проливать?
В млады не еться лета,
Без хуя век страдать
И все утехи света
В мудях лишь почитать.
В мудях, но те меня без пользы лишь терзают,
Пизду и секель мой в унынье тем привел,
Иль сладости в пизде моей они не знают?
Приметь, ебака как ею овладел.
Пизда что ощущает,
Взгляни на секель мой,
И как она зевает,
Бросаясь на хуй твой.
Твой с плешью хуй в мысль страстно погрузился,
Я жертвую тебе пизду и себя,
Иль ты другою, ах! мандою заразился
И, тщетно мя вспалив, другую уебя?
На что свои муде
Являл мне иногда?
На что, когда пизде
Не еться никогда?
Сим в мыслях навсегда я стала оболыценна
И секель произвел огонь в моей пизде,
Они виновны в том, что я тобой плененна,
Муде твои почла признаками в езде.
А ежели пиздой моей
Твоя плененна плешь,
Ты той биткой владей,
Но только он не свеж.
Пиздьи губы, тубы толстыя...
Пиздьи губы, тубы толстыя,
На вас надо хуи вострыя,
Через то, губы, поправитесь
И в пропорцию растянетесь.
Губы смех людской, игралище,
В вас хуям будет пристанище.
Губы, вас лишь бы хуям узнать,
А то будут по муде вбивать,
Тогда будете губищами,
Как растянетесь хуищами.
Тогда, губы, посинеете,
Как претолстой буй нагреете.
Губы, в случае вы таком
После будете блевать млеком.
Губы, в вас много трудов хуям.
Песня эта хороша ли вам?
Пресильным я огнем...
Пресильным я огнем,
Дражайшая, пылаю,
Трясу своим мудом,
Шматиною качаю.
И ты уже склонилась,
До пупа заголилась,
Мне виден твой задор,
Хлюпит в пизде рассол.
Так что мою судьбу
Еще ты отлагаешь?
Забить претишь елду
И прочь меня пехаешь?
Видишь, зришь мое мученье,
Битки моей дроченье,
Как мочи нет терпеть
И хочется мне еть.
Пизда твоя свербит,
Желание согласно,
Так что ж еше страшит
И что тебе ужасно?
Скорей мне дай уеться —
В пизде свербёж уймется;
Велик хоть мой елдак,
Но тем в нем боле смак.
Тихонько я взмощуся
Наверх тебя, драгая,
И еть еще потшуся
Я тише пригнетая,
Под пру себя лохтями
И чуть прижму мудями
Пизды твоей я край.
Небось, драгая, дай.
То не шум шумит...
То не шум шумит,
И не гром гремит:
Едит пизда воеводою,
Мелки волосы пехотою.
Усы у пизды караулгцички,
А жопа блядь, в барабаны бьет,
А секель, ебена мать, с копьем стоит.
Ах, гой еси, батюшка белай хуй,
Что долго спишь не проблудишься?
Ничего ты не знаешь и не ведаешь,
Еще чорна пизда на баталию пришла.
Ото сна белой хуй пробуждается,
Он с чорной пиздой управляется,
Он мелки волосья все в грязь втоптал,
Усы у пизды все повыдергал,
А жопу-та, блядь, с барабаном прогнал,
Секеля, ебену мать, в полон к себе взял,
И тем белой хуй всем завоевал.
Поповна, поповна, попомни меня...
Поповна, поповна, попомни меня,
Как ёб я тебя под лестницею,
За то меня кормила яичницею.
Девка маленка, маленка, малешенка,
Пиэда у ней узенка, узенка, голешенка.
Залупай до грудей, забивай до мудей
И не тронь до людей.
Лишь в Глухове узнали...
Лишь в Глухове узнали
Ебливицын приход,
Вздроча хуи бежали,
Чтоб встретить у ворот.
Магистер и старшие
За нужное почли,
Чтоб все хуи большие
Навстречу к ней пошли.
А маленьким хуёчкам
Приказ отдан такой:
Отнюдь бы из порточков
Не лазил никакой.
Лишь только появилась
Ебливица во град,
Пизды все взбунтовались,
Ударили в набат.
Одна пизда всех шире,
Фрейголыдова жена.
Кричит: «Где правда в мире?
Какие времена!»
Магистер пиздьи глотки
Велел хуям зажать,
Набить на них колодки,
В тюрьму их посажать.
Умолк тут шум ебливый,
Окончился и бунт,
Магистер, муж учтивый,
Сказал хуям: во фрунт!
Он, свой хуй взявши в руки,
Спросил, отдавши честь:
«Сколько хуев от скуки
Прикажете отчесть?»
Ебливица сказала:
«Великий пост и грех,
С дороги ж я устала:
Довольно будет трех».
Ай, ay, ахти, хти!
Етись хочу хуя в три...
Ай, ay, ахти, хти!
Етись хочу хуя в три!
Приди, милой пастушок
Приди, милой мой дружок,
Утешь горесть ты в пизде,